А СУДЬИ КТО?

     "Как за?" Я видел, был же "верный"
     А вот теперь то точно "за".
     "Ты мне не веришь? Ах ты "скверный".
     Протри-ка лучше ты глаза!
               Кайрат Сыдыков "Теннисные эпиграммы".

     Повезло нам, в молодые годы тем, что жили в Советском Союзе. Сейчас вряд ли, будучи аспирантами и даже научными сотрудниками или преподавателями вузов, смогли бы заниматься теннисом. Ведь мы никогда и никому не платили денег за то, что играли на корте. Правда, и помогали мы тренерам, как могли, в основном, в весенний период ввода площадок, да и с детьми занимались, а также почти все мы научились судейству, в чем и преуспели (Ш. Джарболов, В. Пальшин и я) получили республиканскую категорию, изъездили весь Союз, на соревнованиях разного уровня судили и многих выдающихся игроков видели.

     Нашим Д'Артаньяном, стал еще один политехник- Д. Максимов. Правда, он был мастером тенниса, прошел, все горнила профессионального спорта и умудрился защитить кандидатскую диссертацию по металлургии в МИСиСе (Москва). У него мы многому научились в теннисе, да и к судейству нас по настоящему привлек, будучи председателем судейской коллегии республики. Уехав после распада СССР, руководил судейским корпусом Москвы, весьма успешно, да так, что теперь он председатель судейской коллегии России. Однако, как ни жаль, той страны уже нет, и в наших услугах Россия не нуждается, а за свой счет дорого стало ездить.

     С судейством у меня, как, впрочем, и у всех судей, наверное, было, много и забавных, и трагикомических случаев. Но, один стал решающим в моей жизни. Было это еще во времена Августина Вельца - выдающегося тренера тенниса.

     На верхних кортах парка культуры и отдыха заканчивался, не помню уж, какой чемпионат. Сидел я мирно на трибуне и, ожидая начала соревнований, перелистывал рукопись своей диссертации. Вдруг знаменитый тренер поднялся на трибуну, а там я был один, и попросил посудить парную встречу на последней площадке, между какими то девушками, за 5-ое место. Надо сказать, у меня практически никакого опыта судейства тогда еще было. Судил несколько раз встречи мужчин, и они меня поправляли, если я ошибался. Я поднимаюсь на вышку, и началось такое… Правда поначалу все шло нормально, потом, наверное, я ошибся по приземлению, обиженная девушка заподозрила меня в предвзятости, но я даже и не знал ни одной из них по имени. В течение матча возникали словесные перепалки и оскорбления, на мои замечания девушки отвечали дерзко, я терпел - терпел, да и показал им желтую карточку, а потом и красную, да так, что снял с соревнований всех сразу. Что тут началось! Родители, тренеры, но Августин Августинович сказал, что все правильно и на корте спортсмены должны вести себя прилично, этот урок они все запомнят. Мое состояние было отвратительным, я казнил сам себя, анализировал все и вернулся домой совсем убитый. Прошла еще пара дней, мне надо было отдать печатать свою диссертацию: тогда еще не было персональных компьютеров. Боже, как это много времени отнимало, так как правка - это почти всегда новый набор. А секретарь нашей кафедры Анна Андреевна Олейникова, светлая ей память, всегда была перегружена. Нас, таких пишущих статьи и кандидатские диссертации, на кафедре было много, а она то одна. А тут еще "докторские" некоторых по несколько раз перепечатывать приходилось. Много добра она нам всем сделала, но когда нужно было ей помочь, Всемогущие отвернулись. Впрочем, и не только тогда они так поступали. Как говорится, от добра - добра не жди! Ну я отвлекся немного. Ищу свои бумаги, их нет нигде. Нет дома, все по пять, раз перевернул, нет на работе. Кто что-нибудь излагал, на бумаге может меня понять, кажется, что так уже никогда так не напишешь, и руки опускаются. Аспирантура моя уже заканчивалась, и надо было показывать "товар лицом" своему шефу. А показывать то и нечего. Вроде. и теннис я забросил временно в расстройстве, жена ругает всякими словами впору уж и...

     Но, как говорится, время лечит, и вот однажды мне звонит мой теннисный знакомый и спрашивает, не потерял ли я что - нибудь на корте, приезжай, мол, посмотри. Приехал и узнал ее, родимую, хотя "лица" на ней не было. Смыло, все что было. Оказывается, я, подстелил эту папку под себя…, чтобы мягче сидеть было, да и забыл ее на вышке. Немудрено было, так как все, что происходило, выбило меня из нормального состояния. Да и времени прошло достаточно - почти месяц - дожди и солнце сделали нечитаемой эту рукопись. Теперь - то это смешно, а было, ой как грустно. И что-то во мне сломалось, да еще началась преподавательская работа, а молодых как загружают, знаю я не понаслышке. До 36 часов в неделю доходило. И предметы все новые. Когда-то расскажу и о кафедре моей родной.

Урал Аманжолов